ВОЗМОЖНОСТЬ ЗМЕИ
У Монкады снова не вышел пасьянс. Она с досадой обернулась на сестру, которая ещё нежилась в постели. В волосах Евы завяла ромашка. Все лепестки на месте: она никогда не гадала «любит — не любит».
— Сделаешь чаю? — произнесла Ева, заметив взгляд Монкады.
— Где ты была всю ночь? Я всё расскажу твоему мужу.
Ева села на кровати и вытерла осыпавшуюся под глазами тушь краем ночной рубашки.
— Ничего ты не расскажешь.
— Посмотрим.
— А если расскажешь, он будет над тобой смеяться, потому что по ночам я хожу смотреть на энотеру.
Монкада раскрыла рот и заморгала. Еле хватило сил произнести:
— Она зацвела?
Ева кивнула. На её золотистой коже выступили мурашки.
— Сегодня ночью пойду с тобой.
— Даже не думай, — сказала Ева.
— Почему? — подскочила Монкада, короли, дамы, шестёрки посыпались из её подола.
— В зарослях возле энотеры живёт змея. Взрослых она не кусает, только детей.
— Почему только детей?
— Тоньше кожа.
Монкада, собирая карты с пола, смотрела на вены, которые просвечивались на её запястьях. Все эти годы она ждала цветения энотеры больше, чем подарка на день рождения, чем ласкового взгляда Николаса, сторожа маслобойни, в которого были влюблены все девочки деревни, но лишь она одна любила его по-настоящему сильно.
Монкада была ещё совсем малюткой, когда дед показал ей цветущую энотеру в ботанической книжке.
— Это необычный цветок. Он распускается только ночью. Красота, которую замечают лишь те, кто знает, — говорил дед, собиратель редкостей для своего сада.
Он всё лето брал с собой Монкаду на почту, чтобы малышка прочувствовала удовольствие ожидания.
— Пришла моя посылка с семенами?
— Ещё нет.
— Хорошо, зайдём позже, — говорил дед женщине в почтовом отделении и гладил внучку по русой головке.
Наконец посылка пришла. Энотера пустила корни сначала в горшке, потом в вишнёвой аллее, но дед не дождался первого бутона. После его смерти Монкада ждала за двоих и в то утро, стоя перед заросшим садом, шептала: «Как к ней пробраться? Малина спуталась, вместо мелиссы бушует крапива, трава выросла такой густой и высокой, что яблоки падают в неё и исчезают бесследно. Завелись змеи». Вдруг с лица Монкады пропала тревога: она вспомнила сказку, в которой охотник идёт с ружьём по лесу и ничего, никого не боится. «У Николаса есть ружьё», — озарило её, и от одной мысли о стороже маслобойни, о том, что он может ночью проводить её до энотеры, во рту стало сладко, как прошлым летом, когда она забралась в цилиндр медогонки и слизывала с жестяных стен капли мёда.
В доме хлопнула дверь, зазвенело стекло на веранде. Монкада увидела на крыльце Еву в жёлтом шелковом платье. На подоле руками вьетнамских женщин вышит дракон: зубастый рот смеётся, длинный хвост обвивается вокруг талии и заканчивается меж лопаток. Ева пошла к калитке, по дороге сорвала красный тюльпан, прижала его заколкой над ухом, подёргала плечом, чтобы рукав сполз ниже, поправила перстни на пальцах, села на скамейку у дома, огляделась. Даже солнце от зависти к ней разбухло индюшкой, наблюдая, как шёлк струится по стройным ногам Евы, как от взмахов веером взлетают волоски чёлки, как томно прикрыты ресницы.
Монкада набрала слив в карманы и скрылась в тени веранды, в стенах которой прохлада ожидала вечернего часа, чтобы выйти наружу. Девочка взяла карты, засунула за щеку сливу, подумала: «Снова попробую выложить „Паука“, потом бабушка позовёт к обеду. Затем ещё один пасьянс — и вечер. Вот бы сегодня всё сложилось».
Монкада глядела на циферблат, брала карту, снова глядела на часы, потом на Еву, которая уже вернулась и сидела на софе с книгой, но не читала, а смотрела куда-то поверх страниц, иногда шевелила губами.
— Где твоё обручальное кольцо? — спросила сестру Монкада.
— Не знаю.
— Оно в тумбочке. В верхнем ящике. Почему ты его не носишь?
— Я ношу другие.
Ева закрыла лицо книгой. Монкада посмотрела на карты, снова смешала их и сгребла в колоду.
Когда стемнело, и за окном стало не видно сада, Монкада пожелала бабушке спокойной ночи и легла под одеяло в одежде. Кровать Евы пустовала. Возле зеркала стоял пузырёк духов и косметичка. «Зачем она так наряжается смотреть на энотеру? Вот упадёт, когда увидит меня с Николасом», — подумала девочка.
После того как уснула старушка, Монкада встала с кровати, прошла по дому тише кошки, острожно закрыла за собой дверь и очутилась в мире, которого раньше не знала. В траве что-то щёлкало, в листве гудело, даже поросята в хлеву пахли иначе. Монкада старалась шагать не спеша, но не выдержала и побежала. Не понимала: сердце так колотится от страха или оттого, что она впервые встретится ночью с любимым.
У маслобойни никого не оказалось. Девочка обогнула её и уже собиралась заплакать от досады, как вдруг заметила, что дверь приоткрыта. Вошла осторожно и увидела горящие глаза пса, который помогал Николасу сторожить маслобойню.
— Малыш, иди сюда, — позвала Монкада. — Ну ладно, ладно, хватит целоваться. Скажи лучше, где твой хозяин?
Едва девочка произнесла это, тут же услышала шорох.
— Кто здесь? Николас, ты? — спросила она, ступая в темноту. — Это я, Монкада. Пришла за ружьём. Хочу посмотреть на энотеру. Её цветок распускается только ночью. Ева сказала…
Вдруг кто-то пронёсся рядом с ней в темноте и выскочил из маслобойни. Монкада устремилась к подсвеченному луной прямоугольнику двери и увидела, что на задвижке замка болтается лоскут огненного вьетнамского шелка. Девочка взяла его и растерянно повторила:
— Ева сказала…
Оглянулась: из темноты на неё, застёгивая рубашку, смотрел сторож. Монкада спрятала лоскут в карман и побежала.
Проснулась от свиста упавшей за окном груши, от её удара о землю. «Точно разбилась», — было первым, что подумала Монкада.
Она вскочила и посмотрела на постель Евы: сестра лежала лицом к стене, накрытая одеялом. Взгляд Монкады упал на золотистую лужицу шелка на полу у кровати. Она вспомнила о том, что произошло ночью. Но слёзы не выплеснулись из её глаз, а застряли в горле.
— Ева, — позвала Монкада.
Тишина.
Девочка встала с постели, достала лоскут из кармана куртки и положила его сестре на шею.
— Сегодня ночью ты отведёшь меня к энотере.
Ева молчала. Монкада заметила, как дрогнули её ресницы.
Девочка пошла на кухню, поставила кипятиться чайник и села за пасьянс — игру для одиночек. Сказала себе: «Сегодня всё сложится, вот увидишь» и достала из колоды первую карту.
— Сделаешь чаю? — произнесла Ева, заметив взгляд Монкады.
— Где ты была всю ночь? Я всё расскажу твоему мужу.
Ева села на кровати и вытерла осыпавшуюся под глазами тушь краем ночной рубашки.
— Ничего ты не расскажешь.
— Посмотрим.
— А если расскажешь, он будет над тобой смеяться, потому что по ночам я хожу смотреть на энотеру.
Монкада раскрыла рот и заморгала. Еле хватило сил произнести:
— Она зацвела?
Ева кивнула. На её золотистой коже выступили мурашки.
— Сегодня ночью пойду с тобой.
— Даже не думай, — сказала Ева.
— Почему? — подскочила Монкада, короли, дамы, шестёрки посыпались из её подола.
— В зарослях возле энотеры живёт змея. Взрослых она не кусает, только детей.
— Почему только детей?
— Тоньше кожа.
Монкада, собирая карты с пола, смотрела на вены, которые просвечивались на её запястьях. Все эти годы она ждала цветения энотеры больше, чем подарка на день рождения, чем ласкового взгляда Николаса, сторожа маслобойни, в которого были влюблены все девочки деревни, но лишь она одна любила его по-настоящему сильно.
Монкада была ещё совсем малюткой, когда дед показал ей цветущую энотеру в ботанической книжке.
— Это необычный цветок. Он распускается только ночью. Красота, которую замечают лишь те, кто знает, — говорил дед, собиратель редкостей для своего сада.
Он всё лето брал с собой Монкаду на почту, чтобы малышка прочувствовала удовольствие ожидания.
— Пришла моя посылка с семенами?
— Ещё нет.
— Хорошо, зайдём позже, — говорил дед женщине в почтовом отделении и гладил внучку по русой головке.
Наконец посылка пришла. Энотера пустила корни сначала в горшке, потом в вишнёвой аллее, но дед не дождался первого бутона. После его смерти Монкада ждала за двоих и в то утро, стоя перед заросшим садом, шептала: «Как к ней пробраться? Малина спуталась, вместо мелиссы бушует крапива, трава выросла такой густой и высокой, что яблоки падают в неё и исчезают бесследно. Завелись змеи». Вдруг с лица Монкады пропала тревога: она вспомнила сказку, в которой охотник идёт с ружьём по лесу и ничего, никого не боится. «У Николаса есть ружьё», — озарило её, и от одной мысли о стороже маслобойни, о том, что он может ночью проводить её до энотеры, во рту стало сладко, как прошлым летом, когда она забралась в цилиндр медогонки и слизывала с жестяных стен капли мёда.
В доме хлопнула дверь, зазвенело стекло на веранде. Монкада увидела на крыльце Еву в жёлтом шелковом платье. На подоле руками вьетнамских женщин вышит дракон: зубастый рот смеётся, длинный хвост обвивается вокруг талии и заканчивается меж лопаток. Ева пошла к калитке, по дороге сорвала красный тюльпан, прижала его заколкой над ухом, подёргала плечом, чтобы рукав сполз ниже, поправила перстни на пальцах, села на скамейку у дома, огляделась. Даже солнце от зависти к ней разбухло индюшкой, наблюдая, как шёлк струится по стройным ногам Евы, как от взмахов веером взлетают волоски чёлки, как томно прикрыты ресницы.
Монкада набрала слив в карманы и скрылась в тени веранды, в стенах которой прохлада ожидала вечернего часа, чтобы выйти наружу. Девочка взяла карты, засунула за щеку сливу, подумала: «Снова попробую выложить „Паука“, потом бабушка позовёт к обеду. Затем ещё один пасьянс — и вечер. Вот бы сегодня всё сложилось».
Монкада глядела на циферблат, брала карту, снова глядела на часы, потом на Еву, которая уже вернулась и сидела на софе с книгой, но не читала, а смотрела куда-то поверх страниц, иногда шевелила губами.
— Где твоё обручальное кольцо? — спросила сестру Монкада.
— Не знаю.
— Оно в тумбочке. В верхнем ящике. Почему ты его не носишь?
— Я ношу другие.
Ева закрыла лицо книгой. Монкада посмотрела на карты, снова смешала их и сгребла в колоду.
Когда стемнело, и за окном стало не видно сада, Монкада пожелала бабушке спокойной ночи и легла под одеяло в одежде. Кровать Евы пустовала. Возле зеркала стоял пузырёк духов и косметичка. «Зачем она так наряжается смотреть на энотеру? Вот упадёт, когда увидит меня с Николасом», — подумала девочка.
После того как уснула старушка, Монкада встала с кровати, прошла по дому тише кошки, острожно закрыла за собой дверь и очутилась в мире, которого раньше не знала. В траве что-то щёлкало, в листве гудело, даже поросята в хлеву пахли иначе. Монкада старалась шагать не спеша, но не выдержала и побежала. Не понимала: сердце так колотится от страха или оттого, что она впервые встретится ночью с любимым.
У маслобойни никого не оказалось. Девочка обогнула её и уже собиралась заплакать от досады, как вдруг заметила, что дверь приоткрыта. Вошла осторожно и увидела горящие глаза пса, который помогал Николасу сторожить маслобойню.
— Малыш, иди сюда, — позвала Монкада. — Ну ладно, ладно, хватит целоваться. Скажи лучше, где твой хозяин?
Едва девочка произнесла это, тут же услышала шорох.
— Кто здесь? Николас, ты? — спросила она, ступая в темноту. — Это я, Монкада. Пришла за ружьём. Хочу посмотреть на энотеру. Её цветок распускается только ночью. Ева сказала…
Вдруг кто-то пронёсся рядом с ней в темноте и выскочил из маслобойни. Монкада устремилась к подсвеченному луной прямоугольнику двери и увидела, что на задвижке замка болтается лоскут огненного вьетнамского шелка. Девочка взяла его и растерянно повторила:
— Ева сказала…
Оглянулась: из темноты на неё, застёгивая рубашку, смотрел сторож. Монкада спрятала лоскут в карман и побежала.
Проснулась от свиста упавшей за окном груши, от её удара о землю. «Точно разбилась», — было первым, что подумала Монкада.
Она вскочила и посмотрела на постель Евы: сестра лежала лицом к стене, накрытая одеялом. Взгляд Монкады упал на золотистую лужицу шелка на полу у кровати. Она вспомнила о том, что произошло ночью. Но слёзы не выплеснулись из её глаз, а застряли в горле.
— Ева, — позвала Монкада.
Тишина.
Девочка встала с постели, достала лоскут из кармана куртки и положила его сестре на шею.
— Сегодня ночью ты отведёшь меня к энотере.
Ева молчала. Монкада заметила, как дрогнули её ресницы.
Девочка пошла на кухню, поставила кипятиться чайник и села за пасьянс — игру для одиночек. Сказала себе: «Сегодня всё сложится, вот увидишь» и достала из колоды первую карту.
Вы прочитали историю из книги "Авантюрин".